Исследование потребности в социально-психологической поддержке у матерей с детьми младенческого и раннего возраста

Ребенок в современном обществе. Сборник научных статей / Научные редакторы: Л.Ф. Обухова, Е.Г. Юдина. Редакционная коллегия: Н.Н. Авдеева, И.А. Корепанова, Е.В. Филиппова — М.: МГППУ, 2007. — 336 с., стр. 133–141

Авторы: М.Е. Ланцбург, Т.О. Арчакова

Большинство исследователей соглашаются с тем, что материнство является социальной ролью женщины, а конкретные модели материнства постоянно претерпевают изменения, соответствующие изменениям в самих общественных отношениях, следовательно, изменяется отношение женщины к своей роли матери (Л.Б. Шнайдер) [9].

Социально-культурная подструктура материнства строится исходя из следующих закономерностей: 1) каждая культура создает конкретные, соответствующие географическим и историческим требованиям, модели материнства и детства; 2) содержание культурно-исторического опыта имеет эволюционирующий характер; 3) система «мать-дитя» является «инструментом для производства человека» как представителя своего общества и своей культуры; 4) модель социально одобряемой личности должна обеспечиваться соответствующей моделью материнства (В.В. Ивакина) [3].

В соответствии с вышеизложенными закономерностями формирования социально-культурной подструктуры материнства В.В. Ивакина рассматривает следующие компоненты, характеризующие личностную сферу женщины в связи с рождением ребенка: изменение социального статуса; обретение новой социальной роли; изменения в общественной жизни женщины (перерыв или отказ от карьеры, временная нетрудоспособность, снижение материального уровня и т.д.); социальные установки (суждения, оценки, готовность поступать в соответствии с общественными нормами); модель родительской семьи самой женщины; конкретно-культурная модель переживания матерью отношения к ребенку и к своим функциям.

В свете понимания цели материнства как создание условий для развития ребенка в социально-культурной подструктуре, Иваконой В.В. [3]. выделяются следующие компоненты: характер отношения матери с отцом ребенка и близкими людьми; тип родительской семьи; конкретно-культурные операциональный состав и технологии ухода за ребенком; обычаи, традиции, поверия, связанные с репродукцией населения; социально одобряемые модели ценностно-смысловых ориентаций, мотивации достижения, модели привязанности.

Необходимо сделать акцент на том, что значимые материнские качества, родительское отношение, ценностно-смысловые ориентации и другие аспекты материнской сферы не просто заданы в культуре на уровне широкого социума, но и развиваются в ходе совместной деятельности и общения со значимыми другими, с ближайшим социальным окружением. Генезис материнских качеств подробно изучается в контексте взаимоотношений женщины со своей собственной матерью в детстве (В.И. Брутман, Г.Г. Филиппова) и в контексте реального взаимодействия женщины со своим ребенком в процессе ухода за ним (Р.Ж. Мухамедрахимов). В периоды беременности и актуального взаимодействия с ребенком женщина может выстраивать свою сеть социальных контактов, которая способна компенсировать влияние негативных факторов, служить «буфером стресса» и способствовать росту удовлетворенности родительством.

В традиционных культурах широко практикуется возвращение в родительскую семью на время беременности и новорожденности ребенка, совместное проживание с родственницами по женской линии и принятие от них помощи. При этом формы организации послеродового периода направлены на формирование положительного эмоционального настроя, что способствует повышению ценности ребенка для матери. (Г.Г. Филиппова) [8].

Е.И. Захарова [2] отмечает, что у женщин во время беременности происходит сужение идентичности к семейному кругу; отношение к родственникам становится более избирательным (предпочтение отдается родителям и свекрови); женщина выделяет из своего окружения тех людей, которые будут ей реально помогать, важны и значимы для ребенка. В то же время более важными становятся отношения с коллегами — предполагается, что это связано с эмоциональными переживаниями женщины в связи с близящимся длительным перерывом в работе

Важную роль играют группы подготовки к родительству, ведь именно во время посещения таких групп будущие матери имеют возможность максимально осознанно формировать сеть контактов. Попадая в группу, семья выходит из изоляции, в которой нередко оказывается. Она знакомится с другими семьями с аналогичными заботами и получает от них поддержку, которая, как правило, сохраняется в трудный период первого года жизни ребенка (М.Е. Ланцбург) [4].

К сожалению, нередко упускается из виду личностная значимость для женщины того факта, что она может не только получать психологическую поддержку, но и предлагать ее другим. В практике европейских стран популярны родительские клубы, где занятия ведут более опытные родители, не являющиеся профессиональными психологами. В качестве experience consultants (консультантов, основывающихся на собственном опыте) для товарищей по несчастью выступают родители, пережившие сложную жизненную ситуацию. В США, Швеции развита практика «поддерживающих семей», когда успешная мама, вырастившая своих детей, курирует маму из группы риска, находясь с ней в постоянном контакте, при этом такие мамы — волонтеры объединены в группы под руководством социальных работников.

Итак, важным фактором развития материнских качеств является влияние ближайшего социального окружения, в том числе в форме психологической поддержки, получаемой от него матерью. «Мать способна отдаться заботам о младенце, если сама чувствует себя в безопасности; если уверена в любви отца ребенка и всей семьи; если чувствует себя органично принятой во все более расширяющихся вокруг семьи сферах, которые и составляют общество», — писал Д. Винникотт [1, С.6].

Существуют несколько моделей, описывающих уровни окружения, с которым взаимодействует диада «мать-дитя» (И.С. Кон, Л.Ф. Обухова и О.А. Шаграева[5], Р.В. Овчарова [6], и др.). Все они в той или иной форме выделяют широкий социокультурный контекст, собственную семью женщины и ее ближайшее окружение (родительскую семью, друзей, специалистов, работающих с семьей). Однако описание семьи по жестким фиксированным параметрам родства (например, при помощи генограммы) не позволяет учитывать психологическую поддержку и социальную помощь, получаемую матерями из других источников: от подруг, коллег, крестных и т.д. Но и выделение значимых для женщины лиц, не являющихся ее родственниками, не всегда дает полную картину получаемой ею поддержки. Может существовать распределенный субъект поддержки — группа людей, каждый из которых не связан эмоционально близкими отношениями с получателем поддержки, но делает свой вклад в обеспечение его благополучия (соседи, религиозная община). В российской практике социальные службы часто делают выводы о способности или неспособности женщины воспитывать своего ребенка, опираясь на формальные критерии (наличие мужа, источников официального дохода и др.). При этом психологическая поддержка и социальная помощь, которую мать получает из других источников, может оставаться неучтенной. Важно, чтобы психолог, особенно работающий с матерями группы риска, мог помочь им в поиске альтернативных источников поддержки, не ограничиваясь нуклеарной моделью семьи.

Выстраивая стратегию работы с беременными и матерями маленьких детей, психолог должен учитывать разные аспекты социально-психологической поддержки, получаемой ими от их окружения. Это нужно, во-первых, для того, чтобы получить более широкое и дифференцированное представление о ресурсах матери, во-вторых, чтобы помочь ей в осознании своих отношений с близкими, взаимных ожиданий, неозвученных обязательств и т.д. Состав социального окружения матери — муж, родственники, близкие друзья — относительно стабилен, тогда как параметры получаемой от них поддержки могут динамично изменяться (по мере роста ребенка, в связи с конфликтами и т.д.).

Психологическая поддержка, получаемая матерью от социального окружения, может иметь и негативные аспекты. Сюда входят различные формы нарушения психологического пространства личности (непрошенные советы, оценки), а также невыполненные обещания, которые приводят к конфликтам. Поддержка может быть неадекватна изменяющимся в соответствии с быстрыми темпами роста ребенка потребностями матери (матери новорожденного нужна иная поддержка, нежели матери годовалого ребенка) или оказываться не в той форме, в которой она действительно нужна адресату, что приводит к усугублению стресса [10]. Некоторые типы поддержки могут приносить вред из-за специфики самой социальной сети контактов или из-за того, что поддержка подкрепляет деструктивные формы поведения [12].

Поддержка может оказываться преимущественно ребенку (если помощники считают мать некомпетентной) или преимущественно матери (чтобы «освободить ее от бремени»), тогда как оптимальным тип поддержки направлен на укрепление взаимоотношений в диаде «мать-дитя».

Психологическая поддержка может быть избыточной. По аналогии с зоной ближайшего развития можно говорить о зонах подавляющего и задерживающего развития (А.Н. Поддьяков). В них находится то, чему человек из-за вольного или невольного противодействия со стороны других не учится, хотя мог бы научиться, то, что он не развивает в себе, хотя мог бы развить [7]. Если старшие родственницы берут на себя большую часть обязанностей по воспитанию ребенка, это мешает формированию материнской компетентности, становлению ценностно-смысловых аспектов материнства. Избыточная поддержка часто встречается в случае рождения ребенка у юной матери.

В англоязычной литературе было предпринято значительное число попыток классифицировать различные формы социально-психологической поддержки матерей с маленькими детьми. По типологии Kahn социальная поддержка включает в себя эмоциональную поддержку (выражение положительного эмоционального отношения и позитивных установок в отношении адресата поддержки) и материальную поддержку. Birch описал 4 типа социальной поддержки: эмоциональную, информационную, материальную и оценочную [12]. (Под материальной поддержкой здесь понимается обеспечение денежными и другими ресурсами и любая действенная помощь (домашние дела, возможность подвезти и т.д).

Elster, McAnarney, and Lamb описывают социальную поддержку как когнитивное руководство, упрочение социального положения, материальную помощь, социальную стимуляцию и эмоциональную поддержку [11].

В книге Health Psychology: Biopsychosocial Interactions (1994) E.P. Sarafino выделяет 5 типов социальной поддержки:

• эмоциональную (эмпатию, заботу, вовлеченность, готовность выслушать),
• инструментальную (практическую помощь),
• информационную (предоставление необходимой информации или сведений о том, где ее можно получить),
• сетевую поддержку (поддержку от членов социальной группы, взаимопомощь),
• оценочную поддержку (позитивное подкрепление, похвалу, знаки уважения) [13].

Эта типология не противоречит вышеприведенным, а обобщает их. Более того, в ходе изучения влияния социальной поддержки на продолжительность грудного вскармливания у матерей-подростков специалисты Midwifery Studies Research Unit и University of Central Lancashire проанализировали 209 работ о поддержке грудного вскармливания и на их основе выделили те же 5 типов социальной поддержки [12].

Мы сочли приведенную выше типологию достаточно полной, и на ее основе был разработан опросник для изучения потребности в социальной поддержке (ИПСП). В него вошли 40 утверждений, которые респондентам предлагается оценить по 4-балльной шкале (от 1 балла — «абсолютно не согласна» до 4 баллов — «полностью согласна»).

По 5 утверждений, относящихся к каждому из выделенных типов социальной поддержки:

• инструментальной,
• информационной,
• оценочной,
• эмоциональной,
• сетевой (групповой),

из которых:

• одно описывает потребности матери вообще («Для любой женщины важно…»);
• одно описывает непосредственно потребности испытуемой и сформулировано от первого лица («Мне хотелось бы…»);
• одно описывает данный вид поддержки, как условие успешного функционирования в роли родителя («Когда мне помогают, то я могу…»);
• одно описывает неудовлетворенность испытуемой данным типом поддержки («Слишком мало…»);
• одно является обратным; описывает поддержку данного типа как непривычную и неестественную для респондента.

Сумма баллов по этим 5 шкалам составляет итоговый балл опросника.

Шкалы опросника содержат вопросы, направленные на выяснение не только потребности в различных формах поддержки, но и на уточнение уровня значимости и приемлемости для женщины. Таким образом, форма поддержки, набравшая наивысший балл — не только самая актуальная, но и наиболее легко реализуемая на практике (т.к. нет необходимости работать с сопротивлением для ее принятия матерью).

Кроме вышеназванных шкал, в него входят:

• блок из 5 утверждений (по одному на каждый из типов поддержки), в котором выявляется отношение респондента к возможности и желательности переложения материнских обязанностей на других лиц. Результаты по шкале «Склонность к перекладыванию родительских обязанностей на других лиц» (имеют ключевое значение в первый год жизни ребенка) помогут специалистам установить границы своего вмешательства;
• блок из 5 утверждений (по одному на каждый из типов поддержки), который позволяет диагностировать установку на отказ от помощи и поддержки (основанную на убеждении в том, что принятие помощи — признак слабости, не вполне приличное действие и т.д.);
• блок из 5 утверждений (по одному на каждый из типов поддержки), состоящий из высказываний, описывающих избыточную поддержку, которая воспринимается, как навязчивость, нарушение личных границ и т.д.

Опросник ИПСП предназначен для решения задач диагностики субъективной оценки женщиной следующих показателей: потребности в различных видах социальной поддержки, приемлемости, значимости, нехватки или избыточности поддержки, получаемой в настоящий момент, а также установки на отказ от поддержки и тенденции к передаче материнских обязанностей другим лицам.

Он может быть использован при планирования любых психологических или социальных интервенций в семью с маленьким ребенком, в работе детских дошкольных учреждений — при работе с родителями.

Нами была проведена апробация данного опросника. В выборку вошли 60 матерей в возрасте от 22 до 37 лет (средний возраст 27,8 лет ±3.43), имеющих единственного ребенка в возрасте от рождения до 3 лет включительно (средний возраст 14,9 месяцев ± 9,5).

Надежность частей опросника (корреляция разделов опросника друг с другом и с общим показателем) подсчитывалась на основе коэффициента rСпирмена. Полученные результаты (общий показатель потребности в поддержке с результатами по шкалам: эмоциональная поддержка р = 0,766, инструментальная поддержка = 0,754, информационная поддержка = 0,605, оценочная поддержка = 0,604, сетевая поддержка р = 0,561, склонность к передаче материнских обязанностей другим лицам р = 0,396; все корреляции значимы на уровне р ≥ 0,01) позволяют сделать предварительный вывод о достаточно высокой внутренней согласованности опросника.

Также получен ряд значимых корреляций между шкалами опросника. Склонность к передаче материнских обязанностей другим лицам коррелирует с потребностью в инструментальной (р ≥ 0,01) и оценочной поддержке (р ≥ 0,01). Очевидно, что направленность матери на внесемейную активность вызывает потребность как в других лицах, ухаживающих за ребенком, так и в практической помощи в сфере домашнего хозяйства. Потребность в оценочной поддержке может возрастать из-за конфликта образов «хорошей матери», которая много времени уделяет ребенку, и, например, «работающей матери».

Потребность в эмоциональной поддержке коррелирует с потребностью в остальных четырех видах поддержки. Эмоциональная поддержка выступает как ключевая форма поддержки, возможно, потому, что другие формы поддержки, получаемой от ближайшего окружения, редко бывают эмоционально нейтральными. Потребность в инструментальной поддержке коррелирует с потребностью в информационной поддержке (р ≥ 0,01), что может быть объяснено тем, что передача опыта от старшего поколения женщин в семье к младшему объединяет в себе инструментальную поддержку (с постепенным переходом инициативы от бабушки к молодой матери) и информационную (комментарии, советы).

Для проверки валидности опросника респонденткам была предложена также шкала Дембо-Рубинтшейн, на которой они отмечали уровень реально получаемой и желаемой социально-психологической поддержки. Разница между ними (выраженная в мм) сравнивалась с результатами по шкалам опросника ИПСП и его итоговыми баллам. Анализ показал наличие значимых положительных корреляций между результатами по шкале Дембо-Рубинштейн и:

• шкале «Эмоциональная поддержка» (0,268, р ≥ 0,05);
• шкале «Сетевая поддержка» (0,303, р ≥ 0,05);
• итоговым баллом опросника (0,266, р ≥ 0,05).

Также был произведен анализ корреляции результатов шкал опросника с данными, полученными из социально-демографической анкеты, в результате чего получены следующие значимые корреляции:

• Количество ресурсов, которые женщина использовала для подготовки к родам и материнству отрицательно коррелирует со шкалой «Установка на отказ от помощи» (–0,288, р ≥ 0,05), положительно коррелирует со шкалами «Инструментальная поддержка» (0,286, р ≥ 0,05), «Сетевая поддержка» (0,285, р ≥ 0,05) и с итоговым баллом опросника ИПСП (0,352, р ≥ 0,01).
• Количество людей, проживающих вместе с матерью и ее ребенком, положительно коррелирует со шкалами «Избыточная поддержка» (0,263, р ≥ 0,05) и «Эмоциональная поддержка» (0,351, р ≥ 0,01).
• Возраст матери отрицательно коррелирует со шкалами «Эмоциональная поддержка» (–0,289, р ≥ 0,05), «Инструментальная поддержка» (–0,304, р ≥ 0,05), «Оценочная поддержка» (–0,285, р ≥ 0,05) и с итоговым баллом опросника (–0,321, р ≥ 0,05).

Таблица 1. Результаты апробации опросника для изучения потребности в социальной поддержке (ИПСП).

При обработке данных был использован статистический пакет SPSS 12.0.

Судя по мерам центральной тенденции (моде, медиане и среднему арифметическому), потребность в эмоциональной поддержке выражена чуть меньше потребности в других типах поддержки. Однако, как показал корреляционный анализ, эмоциональная поддержка связана со всеми другими формами поддержки. Можно предположить, что эмоциональная поддержка включена в другие типы поддержки в качестве их эмоциональной составляющей.

Нами планируется дальнейшая апробация опросника, в том числе на выборке матерей, относящихся к группам риска.

Литература:

1. Винникот Д.В. Семья и развитие личности. Екатеринбург, 2005. — 400 с.
2. Захарова Е.И., Гроссманн И. Социальные отношения женщины в период ожидания ребенка. // Перинатальная психология и психология родительства, № 1, 2005, стр. 93–116.
3. Ивакина В.В. Структурно-содержательные основы материнства // Материалы VI региональной научно-технической конференции «Вузовская наука — Северо-Кавказскому региону». Ставрополь: СевКавГТУ, 2002
4. Ланцбург М.Е. Психологическая помощь семье в период ожидания ребенка. // Материалы. Росс. Конференции 26–28 мая 1999 г., Санкт-Петербург-Иваново 2000
5. Обухова Л.Ф., Шаграева О.А. Ребенок в семье: психологический аспект детского развития. — М.: Жизни и мысль, 1999.
6. Овчарова Р.В. «Психология родительства» М., Академия, 2006. — 368 с.
7. Поддьяков А.Н. Педагогика сотрудничества и педагогика противодействия. // Психологическая наука и образование, 1998, № 3–4, с. 5 — 12
8. ­Филиппова Г.Г. Психология материнства. — М.: Изд-во Института Психотерапии, 2002. — 240 с.
9. Шнайдер Л.Б. Основы семейной психологии. — М.: Издательство МОДЭК, МПСИ, 2003.
10. Lambert C. Removing the mystery: evaluation of a parent manual by adolescent parents. // Adolescence, Vol. 33, 1998
11. Hall Moran V., Edwards J., Dykes F., Soo Downe. A systematic review of the nature of support for breastfeeding adolescent mothers. // Midwifery, vol. 23, issue 2, June 2007, Pages 157–171
12. Perrin K.M. Instruments to measure social support and related constructs in pregnant adolescents: a review. // Adolescence, Vol. 32, 1997
13. Sarafino E.P. Health Psychology: Biopsychosocial Interactions — 1994