На вопрос: «Перинатальная утрата – это что?» - я часть слышу: замершая беременность, выкидыш, смерть ребенка в родах. Это так. Но это часть всей совокупности утрат.
Лично я работала с 30 видами утрат перинатального периода. Многие из них пропускаются специалистами. Их просто не видят.
Каждая утрата – это острый осклок, образующий вокруг себя волны боли. Непрожитая утрата порождает недоверие себе, провоцирует конфликты в семейных отношениях, не позволяет сформировать привязанность к ребенку в новой беременности.
Катя пришла ко мне в 7,5 месяцев беременности. Всё у нее было хорошо. 35 лет, в браке 7 лет, поддерживающий и работящий муж. Своя квартира. Работа, приносящая удовлетворение. Она ждала желанного первого ребенка. Но что-то мешало ей включиться с ним в контакт. Я рассказала ей, как малыш на этом сроке воспринимает мир, объясняла, как с ним общаться. Она кивала, понимала. Но на следующей встрече оказывалось, что что-то ей мешало: работа, погода, настроение, забывчивость. И тогда я попросила ее назвать ассоциации к слову «ребенок». Она ответила: радость, встреча, вина, маленький, родной, наш. Вот и показалась поверхность айсберга над водой: горькое слово «вина».
- А с чем у Вас ассоциируется «вина»?
- Аборт. Мне было 21, я жила в общежитии института. Первая любовь, 2 года встречались. И вот однажды я узнаю, что беременна. Ну никак мне эта беременность была ни к чему. Мама живет в другом городе. Мне остался последний год учебы. Он тоже птенец. Ни кола, ни двора. Ну никак. Как-то так само решилось, что я пошла на борт. Потом я закончила институт, устроилась на работу, наши отношения сами собой сошли на нет. Мне надо было закрепиться на новом месте, работа мне нравилась. У меня получалось. Я поставила себе цель – заработать на квартиру. На это ушло 5 лет. Потом я встретила мужа. В общем, не думала я про то, что случилось, совсем. И вот теперь… Ну не могу я, как только обращаюсь к ребенку, как только вижу его не просто линиями на УЗИ или толчками в живот, так передо мной встает как будто в тумане образ того ребенка. Я даже не знаю, кто это был: мальчик или девочка. Но он был. И мне больно, я не хочу туда идти, не хочу никого оживлять.
Ее лицо исказилось.
Я кивнула.
- Это больно?
- Да, это больно. Я не хотела, не могла. Тогда…
Я сочувственно приподняла брови, моё лицо стало грустным. Медленно понимающе кивала головой.
- Расскажите, как это было – тихо произнесла я.
Она вспомнила подробности узнавания о беременности, шока, обсуждения с отцом ребенка и довольно быстрого за 3 дня решения. Никому не сказала, ни с кем не советовалась. Решение было очевидно и однозначно. Да, собственно, никто до сих пор и не знает. Сама решила, сама сделала. Тогда ребенок не представлял для нее ценности. А теперь… Теперь ребенок желанный. Ценность ребенка есть. Вообще пришла ценность зарождающийся жизни. И изменилось восприятие той беременности, и того, что сделала. Потому и сопротивлялась включению в ребенка в нынешней беремености. Если ребенка у себя в животе можно почувствовать с его предпочтениями в еде, избирательным восприятием различных звуков, откликающимся на прикосновения, то как же тот? Ведь это она его лишила права на жизнь. Она не дала почувствовать вкус, запах, голос, она от него отказалась. Она виновата.
Плотина прорвалась. Причина, по которой она уходила от контакта с ребенком, была названа. Дальше говорить должна я.
- Всё так. Вы тогда были молоды, Вы учились. Вашей основной задачей было учиться, зацепиться в новом месте, в новом городе. Вам надо было позаботиться о себе. Никто не ждал этого ребенка. У Вас не было ресурсов, чтобы его поднять. Как Вы считаете мама могла оказать Вам поддержку?
- Нет. Мама сама работала, еще сестра младшая с ней жила, 7 лет. А папа пил, к тому времени он ушел от нее.
- А родители отца ребенка?
- Не знаю. Он им не сообщал. Они жили далеко, на Дальнем Востоке.
- То есть не было у Вас тогда ресурсов. Вы приняли верное решение.
Я взяла паузу. Наблюдала за Катей. Она тяжело вздохнула и… выдохнула. Долгим выдохом.
- Вы хотите что-то сейчас сказать тому ребенку?
Она вновь глубоко вдохнула.
- Что я прощу у него прощения.
Я подождала, слегка покачивая головой вверх-вниз. Потом спросила тихо:
- Он Вам ответил?
- Он меня простил.
Я снова кивнула и спросила:
- Как Вы его сейчас ощущаете?
- Отпустила – тихо сказала она.
Я мягко кивала и ждала.
- Как Вы сейчас?
- Мне стало легче.
- Хорошо. Какое задание Вы хотите получить от меня?
- Я начну общаться с ребенком.
- Ну если хотите – пожалуйста.
Больше мы к этому эпизоду не возвращались. К родам Катя развила высокую чувствительность и отзывчивость к ребенку, включила папу в общение, здоровалась по утрам, баюкала на ночь. Оказалось, что ей всё это нравится.
Курс “Работа с утратой в перинатальном периоде”
Курс М.Е. Ланцбург по перинатальной психологии и психологии родительства